Всего одно неприличное слово
Apr. 8th, 2015 09:17 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
neividЯ очень люблю работать в праздники.
Праздники - это такие особенные дни, когда работаем только мы и таксисты. Поэтому нет пробок. Оказывается, Иерусалим - очень маленький город. А то, что мы ездим по два часа в один конец, так это у нас уровень жизни такой высокий.
В праздники тихо. Хотя это, конечно, как повезет. Те, кому не повезет в эти дни работать, вынужден гулять по паркам, ходить на аттракционы и посещать музеи, причем одновременно со всем народом Израиля, которому тоже не повезло. В отличие от тех, кто любит работать в тишине.
У меня, например, под окнами лужайка. Те, кто видит эту лужайку в первый раз, говорят: "Ах!". Те, кто ее в первый раз слышит, нерешительно спрашивают: "А как же ты...". Потому что на этой лужайке пасутся дети. Детей в Израиле много. Все они пасутся на моей лужайке.
Кроме них, на лужайке пасутся родители, гости, соседи, спортсмены с мячом, ретривер Голда, пудель Кудри и болонка Золотко.
Дальше, у меня под окнами стройка. Это не только у меня, это у всего народа Израиля. У нас тут программа "Тама-38": строят бетонные короба для старых домов, защитой от землетрясения. Само по себе отлично, а еще в результате такого строительства каждая квартира получает дополнительную комнату или две, причем бесплатно. Но, к сожалению, все это воплощается непосредственно на моей голове. Причем везде, где бы ни находилась эта голова. Нет, это не у меня уже голоса под черепной коробкой. Это у нас программа "Тама-38" очень широко распространена.
А в праздники не строят. Никто. Нигде. Ничего. Ни в доме напротив. Ни в доме через дорогу. К тому же, в праздники нет еще и детей. Я не знаю, куда они подевались. Возможно, их отвели в темный лес и там забыли. Но, скорее всего, они развлекаются вместе со всем народом Израиля. Поэтому на моей лужайке их нет. Вообще никого нет, родители развлекаются вместе с детьми, ретривер Голда в отпуске на Голанах, пудель Кудри заперт в глубоком подвале (это единственная причина, по которой его может быть не слышно), болонку Золотко отвели в темный лес и там забыли. Я физически наслаждаюсь тишиной, как меломан - симфоническим концертом. Все утро было слышно птиц. В остальные дни их заглушает "Тама-38", стук мяча, крики детей и болонка Золотко. Да, школа напротив тоже закрыта, поэтому нет звонков (каждые сорок пять и пятнадцать минут, "Клементина" по четным дням, "Августин" по нечетным), а также закрыты оба колледжа, вследствие чего есть парковка. Я хочу, чтобы Песах был всегда. Ради такого случая я согласна никогда не есть квасного. Я никакого уже согласна не есть, лишь бы заткнулась хотя бы стройка! Но программа "Тама-38" важнее моей диеты. Поэтому я очень люблю работать в праздники.
К тому же, когда стихает общий гул, слышнее отдельные реплики.
Ем чайной ложечкой тишину, пью чай, смотрю в окно. Вдоль зеленой лужайки идет серьезный папа с двумя детьми: мальчиком лет семи и кудрявой девчушкой помладше. Чуть отставая, бредет еще один мальчик. Папа смотрит под ноги, дети нет. Я слушаю птиц.
Папа, озабоченно:
- Осторожней, не наступите на какашку.
Первый мальчик, мгновенно останавливаясь:
- Где какашка?
- Неважно, Рони, идем!
Рони, крутя головой:
- Да где какашка?
Девочка, нагибаясь и вглядываясь:
- Это не какашка!
- Ева, неважно!
Рони, подпрыгивая:
- Где какашка?
Ева, присаживаясь на корточки, тыкает пальцем:
- Вот! Но это не какашка!
Рони, тоже уже на корточках:
- О, какашка!
Приглядевшись, разочарованно:
- Только она уже старая! Сухая!
Ева, с упреком:
- Папа, она уже старая! Сухая!
- Ева, мы спешим!
Рони, не меняя позы:
- Или еще не сухая? Папа, она еще не сухая!
Ева, принюхиваясь:
- Папа, это вообще не какашка! Это сухой лист, и на него кто-то наступил.
Рони, тоже принюхиваясь:
- Папа, это сухой лист и на него кто-то наступил! А это точно какашка?
Папа, со вздохом:
- Не точно. Может, и не какашка.
Ева, радостно:
- Я же говорила, что не какашка!
Папа, беря Еву за руку и пытаясь тянуть за собой:
- Пойдем скорее.
Рони, со вздохом вставая на ноги:
- Не какашка.
Папа, глядя на часы:
- Идем же!
Второй мальчик, дойдя до них и прочно останавливаясь:
- Где какашка?
За окном тишина, в голове тишина, на земле тишина. А народ Израиля гуляет и не догадывается, как нам тут хорошо. Только где-то вдали чуть заметно подрагивает земля: это скачет обратно из темного леса болонка Золотко.
Праздники - это такие особенные дни, когда работаем только мы и таксисты. Поэтому нет пробок. Оказывается, Иерусалим - очень маленький город. А то, что мы ездим по два часа в один конец, так это у нас уровень жизни такой высокий.
В праздники тихо. Хотя это, конечно, как повезет. Те, кому не повезет в эти дни работать, вынужден гулять по паркам, ходить на аттракционы и посещать музеи, причем одновременно со всем народом Израиля, которому тоже не повезло. В отличие от тех, кто любит работать в тишине.
У меня, например, под окнами лужайка. Те, кто видит эту лужайку в первый раз, говорят: "Ах!". Те, кто ее в первый раз слышит, нерешительно спрашивают: "А как же ты...". Потому что на этой лужайке пасутся дети. Детей в Израиле много. Все они пасутся на моей лужайке.
Кроме них, на лужайке пасутся родители, гости, соседи, спортсмены с мячом, ретривер Голда, пудель Кудри и болонка Золотко.
Дальше, у меня под окнами стройка. Это не только у меня, это у всего народа Израиля. У нас тут программа "Тама-38": строят бетонные короба для старых домов, защитой от землетрясения. Само по себе отлично, а еще в результате такого строительства каждая квартира получает дополнительную комнату или две, причем бесплатно. Но, к сожалению, все это воплощается непосредственно на моей голове. Причем везде, где бы ни находилась эта голова. Нет, это не у меня уже голоса под черепной коробкой. Это у нас программа "Тама-38" очень широко распространена.
А в праздники не строят. Никто. Нигде. Ничего. Ни в доме напротив. Ни в доме через дорогу. К тому же, в праздники нет еще и детей. Я не знаю, куда они подевались. Возможно, их отвели в темный лес и там забыли. Но, скорее всего, они развлекаются вместе со всем народом Израиля. Поэтому на моей лужайке их нет. Вообще никого нет, родители развлекаются вместе с детьми, ретривер Голда в отпуске на Голанах, пудель Кудри заперт в глубоком подвале (это единственная причина, по которой его может быть не слышно), болонку Золотко отвели в темный лес и там забыли. Я физически наслаждаюсь тишиной, как меломан - симфоническим концертом. Все утро было слышно птиц. В остальные дни их заглушает "Тама-38", стук мяча, крики детей и болонка Золотко. Да, школа напротив тоже закрыта, поэтому нет звонков (каждые сорок пять и пятнадцать минут, "Клементина" по четным дням, "Августин" по нечетным), а также закрыты оба колледжа, вследствие чего есть парковка. Я хочу, чтобы Песах был всегда. Ради такого случая я согласна никогда не есть квасного. Я никакого уже согласна не есть, лишь бы заткнулась хотя бы стройка! Но программа "Тама-38" важнее моей диеты. Поэтому я очень люблю работать в праздники.
К тому же, когда стихает общий гул, слышнее отдельные реплики.
Ем чайной ложечкой тишину, пью чай, смотрю в окно. Вдоль зеленой лужайки идет серьезный папа с двумя детьми: мальчиком лет семи и кудрявой девчушкой помладше. Чуть отставая, бредет еще один мальчик. Папа смотрит под ноги, дети нет. Я слушаю птиц.
Папа, озабоченно:
- Осторожней, не наступите на какашку.
Первый мальчик, мгновенно останавливаясь:
- Где какашка?
- Неважно, Рони, идем!
Рони, крутя головой:
- Да где какашка?
Девочка, нагибаясь и вглядываясь:
- Это не какашка!
- Ева, неважно!
Рони, подпрыгивая:
- Где какашка?
Ева, присаживаясь на корточки, тыкает пальцем:
- Вот! Но это не какашка!
Рони, тоже уже на корточках:
- О, какашка!
Приглядевшись, разочарованно:
- Только она уже старая! Сухая!
Ева, с упреком:
- Папа, она уже старая! Сухая!
- Ева, мы спешим!
Рони, не меняя позы:
- Или еще не сухая? Папа, она еще не сухая!
Ева, принюхиваясь:
- Папа, это вообще не какашка! Это сухой лист, и на него кто-то наступил.
Рони, тоже принюхиваясь:
- Папа, это сухой лист и на него кто-то наступил! А это точно какашка?
Папа, со вздохом:
- Не точно. Может, и не какашка.
Ева, радостно:
- Я же говорила, что не какашка!
Папа, беря Еву за руку и пытаясь тянуть за собой:
- Пойдем скорее.
Рони, со вздохом вставая на ноги:
- Не какашка.
Папа, глядя на часы:
- Идем же!
Второй мальчик, дойдя до них и прочно останавливаясь:
- Где какашка?
За окном тишина, в голове тишина, на земле тишина. А народ Израиля гуляет и не догадывается, как нам тут хорошо. Только где-то вдали чуть заметно подрагивает земля: это скачет обратно из темного леса болонка Золотко.
